В прошлом столетии западное (позднее и российское) общество познакомилось со статьей Ф. Фукуямы «Конец истории?». Решительная интеллигенция набросилась на автора с критикой: все что угодно могло кончиться, но только не история! Между тем, далеко не все защитники истории, по-видимому, обратили внимание на то, ЧТО американский футуролог понимает под историей.
Пришло время процитировать трагический конец статьи: «Конец истории печален. Борьба за признание, готовность рисковать жизнью ради чисто абстрактной цели, идеологическая борьба, требующая отваги, воображения и идеализма, – вместо всего этого – экономический расчет, бесконечные технические проблемы, забота об экологии и удовлетворение изощренных запросов потребителя. В постисторический период нет ни искусства, ни философии; есть лишь тщательно оберегаемый музей человеческой истории. Я ощущаю в самом себе и замечаю в окружающих ностальгию по тому времени, когда история существовала. Какое-то время эта ностальгия все еще будет питать соперничество и конфликт«.
Для Ф. Фукуямы история — это не музеификация, не размещение артефакта на полке и не сдувание пыли со скрижалей. Истории нет без борьбы, без веры в кумиров и без их падения, без драм и трагедий, антагонизма классов и столкновения идей. Э. Тоффлер говорил, что скорость перемен стремительно растет. И мы, вздыхая, соглашаемся с ним. Но стремительный бег времени, вероятно, вовсе не источник жизни истории, а причина ее смерти. Событие не успевает кристаллизоваться, оно не сгущается. Едва наметившись, оно тут же уступает место другому. Это не конвейер — конвейер позволяет ускорить производство вещей и идей. У ленты конвейера есть логика — от замысла до результата. В стремительной смене «жидких» событий логики нет. Чтобы понять это, мы должны пристально посмотреть на свою собственную жизнь: не наполнена ли она мертвыми эмбрионами событий? Может быть, взглянув, мы и не ощутим никакого беспокойства. В таком случае, все в порядке.